— А я планировала, — грустным, тоненьким голоском сказала Далия, — что займусь подготовкой фуршета для участников конференции по исследованиям Империи Гиджа-Пент…

— Гм, мэтресса… Я, конечно, уважаю ваш энтузиазм — но, к сожалению, не верю — просто, как ученый, алхимик и человек с большим стажем, не верю, что вы найдете общий язык с мэтром Никантом.

— Мэтр Никант? — внезапно пробудился мэтр Люмус. — Это его порция так вкусно пахнет? Не тратьте, девушки, продукты на убежденного вегетарианца! Давайте еду сюда, пока не остыла — я что-то проголодался.

— Еду? — втянул носом мэтр Григо. — А действительно, неплохо пахнет.

Мэтр Диаз, на ощупь, выдвинулся к корзинке.

— Понимаете, уважаемые коллеги, — продолжала Далия, — Я рассчитывала, что немного, в меру своих сил, поучаствую в некоторых организационных мероприятиях конференции, и на этом мои сто часов общественных работ исчерпаются, да и поеду я в отпуск… э-э… я хотела сказать…

Мэтресса вдруг поняла, что может говорить, что ее душеньке угодно — мэтресса Долли, госпожа Гиранди, ректор, завкафедрой эльфийской литературы и пробудившийся историк дружно набросились на подготовленную Напой корзинку и планомерно, самозабвенно и в высшей степени академично поглощали ее содержимое.

«Отлично. Где там моя вторая фаза воздействия?» — Далия осторожно, чтоб не спугнуть чавкающих коллег, прошла к двери, приоткрыла, чтобы пропустить в зал Большого Совета худенькую Джою и солидную Напу, толкающих перед собой сервировочную вагонетку с угощением.

— Мэтр Карвинтий! — спохватилась алхимичка, вдруг заметив, что один из коллег спешит покинуть место сапиенсологического эксперимента. — Мэтр, куда вы! Не сердитесь, — Далия, удовлетворенная моральной победой, сочла возможным догнать бывшего обидчика в коридоре. — Давайте забудем о наших разногласиях? Похороним наши обиды и начнем общение с чистого, не замаранного никакими чернилами и воспоминаниями, листа? — мэтресса протянула руку, предлагая перемирие и обоюдный нейтралитет.

Но получила совершенно другое:

— Что, сударыня, — ядовито зашипел на даму господин алхимик, — Довольны собой? Думаете, что вот так и будете всеми вертеть, как вам хочется? Не выйдет! — он грозно помахал руками перед лицом опешившей от такого напора Далии. — Не получится! Можете крутить шашни с этим престарелым самородком-самодурком, сколько не лень — не думайте, что я подпаду под ваши чары! Не думайте, что я, как цинский болванчик, буду вам кланяться и восхищаться очертаниями вашей груди, вашей талией, вашими розовыми ушками, вашим личиком, вашими глазками, носиком, нежными губками… — ууу, как вы меня достали!!!

Мэтр Карвинтий, сурово чеканя шаг, счел за лучшее удалиться — шипя и плюясь на всех красоток, которые просто сговорились отвлекать его от научных изысканий. нет, ладно бы просто отвлекали — но ведь приводят с собой кошек! Подпирают лопатами двери, и приходится вылезать через свинарник, мешая Хрюндии сосредоточится на управлении погодой!

Далия проводила мэтра Карвинтия недоуменным взглядом, потом достала из кармана блокнот, из прически — карандаш, и написала на чистой странице:

Очень важно — НИКОГДА не ходить в лабораторию к мэтру К. без моральной поддержки мэтрессы Долли, госпожи Гиранди и библиотечных кумушек — для надежности свидетельских показаний.

Потом подумала, зачеркнула и написала еще раз:

НИКОГДА НЕ ИНТЕРЕСОВАТЬСЯ ПОГОДОЙ!!!

Потом захлопнула блокнот — и только тогда обнаружила, что у безобразной сцены, устроенной обиженным мэтром, был зритель.

Напа Леоне с мрачным недоумением показала вслед Карвинтию пальцем и спросила:

— «Престарелый самородок» — это он о ком?

— Ах, Напа, да брось! Мало ли, какие глупости люди говорят…

— Люди всегда говорят глупости, — серьезно ответила гномка. — В их черепах умные мысли просто не помещаются! Но все-таки — этот погодник-свиномать тебя обвинил в том, что ты крутишь шашни на рабочем месте! С коллегой!

— Напа, успокойся. Он несет чушь, зачем повторять всякий бред?

— У нас дома, под Ллойярдом, за такое оскорбление бороду выдергивают! И морды бьют! Да как он посмел! — грозно нахмурилась гномка, подбоченилась и выставила вперед нос, в качестве первичной угрозы. — Да я ему!